Президент Литературного Клуба "Евразийский Вектор" Самонкин Юрий Сергеевич
После распада СССР Россия, его правопреемница, была поставлена перед необходимостью переосмысления своей роли в мире, определения новых приоритетов и ценностей своей внешней политики. В начале 2000-х гг. она отказалась принять предлагаемую США их союзниками однополярную систему международных отношений, выдвинув свою концепцию многополярности, ставшую одним из столпов таких программных документов, как концепции внешней политики Российской Федерации.1Считая себя одним из государств, имеющих основания претендовать на роль полюса в международных отношениях, Россия прилагает существенные усилия к тому, чтобы, с одной стороны, показать независимость осуществляемой ею политики, а с другой,- сделаться культурно и экономически привлекательным государством и надёжным политическим партнёром. Так как в основу концепции полицентричного мира заложен географический принцип (принцип регионального влияния), приоритетным вектором отечественной внешней политики стало именно постсоветское пространство2- государства, исторически, экономически и культурно тесно, если не неразрывно, связанные с Россией. По мере возрастания остроты и напряжённости в международной обстановке, при сохранении угрозы изоляции, Российская Федерация, всё более заинтересована в том, чтобы найти, или изобрести, некие «скрепы» для интенсификации интеграционных процессов в регионе и сглаживания противоречий между входящими в него государствами. Найти экономические основания для сближения оказалось наиболее простым решением, поставившим, однако, Россию, в большинстве случаев, в положение донора, вынужденного удерживать союзников существенными финансовыми затратами. Кроме того, при такой сугубо меркантильной системе взаимоотношений Российская Федерации попадает в большую зависимость от колебаний мировой экономики, в частности, цен на нефть. Непрочность создаваемых по инициативе трёх, наиболее близких идее «евразийской интеграции», государств- России, Казахстана и Белоруссии,- объединений, проигранная летом 2008г. информационная война, ощутимый рост потребности в идейном заполнении образовавшегося после распада СССР вакуума заставили Москву поставить на повестку дня вопрос о необходимости поиска национальной идеи, пересмотра исторической политики и, наконец, формулирования некой общей «формулы», которая обусловила бы создание единой «евразийской идентичности». В 2016г. президент России В.В.Путин в очередной раз поднял вопрос о значении идентичности на заседании Валдайского клуба, особо подчеркнув, чтовопрос обретения и укрепления национальной идентичности действительно носит для России фундаментальный характер. «вопрос обретения и укрепления национальной идентичности действительно носит для России фундаментальный характер»3и, указав на то, что идентичность не может строиться в рамках какой-либо идеологии, но должна исполнять объединяющую функцию, иметь «внеидеологическую» природу: «нам всем – и так называемым неославянам и неозападникам, государственникам, и так называемым либералам, всему обществу – предстоит совместно работать над формированием общих целей развития. Нужно избавиться от привычки слышать только идейных единомышленников, с порога, со злобой, а то и с ненавистью отвергая любую другую точку зрения»4. Двумя годами ранее Президент определил создание Евразийского экономического союза как один из способов «сберечь мириады цивилизационных, духовных нитей, объединяющих наши народы».5вопрос обретения и укрепления национальной идентичности действительно носит для России фундаментальный характер.вопрос обретения и укрепления национальной идентичности действительно носит для России фундаментальный характер. Кроме того, за разработку особой идеи, которая бы не только консолидировала россиян, но и сплотила бы республики постсоветского региона вокруг России, выступают как ведущие российские политики и государственные деятели, так и представители интеллектуальной элиты. К примеру, один из ведущих идеологов современного евразийства А.Дугин практически отождествляет реализацию концепции многополярного мира с успешным претворением в жизнь евразийского проекта: «Евразийство — это выстраивание многополярного мира, для которого России необходимо выйти за свои национальные границы»6. А Р.Гринберг, директор Института Экономики РАН на круглом столе Совета Федерации 24 ноября 2011г, посвящённом вопросам интеграции, заметил, что ««в данном союзе, наряду с экономической прагматикой, должно быть объединяющее духовное, цивилизационное начало…»7.Подобных вышеописанным убеждениям нередко придерживаются представители бывших республик СССР, выступающие за евразийскую интеграцию и поддерживающие сближение с Россией. Так, занимавший пост председателя Мажилиса Парламента Казахстана до 25 марта 2016г. К.К.Джакупов, считая приоритетным экономический вектор интеграции, признаёт, что интеграционные процессы на постсоветском пространстве имеют колоссальную историко-культурную базу и при успешном развитии послужат становлению евразийского пространства как одного из полюсов многополярного мира8. Заслуживает внимание то, что, несмотря на колоссальную разницу в сложности и содержании подобного посыла, варьирующихся от значительно упрощённых, популистских программ до многосложных, детально проработанных научных концепций, можно говорить о наличии консенсуса о необходимости создания неких объединяющих основ и, как правило, о придании России ведущей, или одной из ведущих (в связке Россия-Казахстан), роли в этом процессе. Тем не менее, создание устойчивых прочных связей между государствами, некогда составлявшими в качестве союзных республик СССР, посредством создания оснований для формирования идентичности и её «культивации» осложняются множеством факторов (слишком высокий уровень культурного, языкового и религиозного многообразия, рост национализма на постсоветском пространстве и т.д.), которые делают достижение этой цели весьма непростой задачей, которая не может быть решена государственной пропагандой и исторической политикой, а исследование данной проблемы- особенно актуальным. В сложившейся внешнеполитической обстановке Россия вынуждена сталкиваться с новыми угрозами и сложностями, вызванными, в частности, затянувшимся конфликтом на Украине, принятием антироссийских санкций, падением курса нефти и окончательным подрывом доверия в отношениях с Западом; с другой стороны, она оказалась поставлена перед острой необходимостью реализовать свой «консолидирующий, объединяющий» потенциал, стремясь не допустить международной изоляции, добиваясь наиболее тесного взаимодействия с ближайшими соседями.
Евразийский союз— это интеграционный проект на евразийском пространстве, целью которого является экономическое и политическое сближение постсоветских стран, при этом проект потенциально открыт и для многих других стран Евразии. К настоящему моментуевразийская интеграцияреализована в виде целого ряда союзов разного уровня и глубины, важнейшими из которых являются Таможенный союз ЕАЭС и Евразийский экономический союз.
29 мая 2014 года на основе Таможенного союза и ЕЭП была создана более продвинутая форма интеграции —Евразийский экономический союз(ЕАЭС), который начал свою работу с 1 января 2015 года. Председателем ЕАЭС в 2015 году была Беларусь, в 2016 году Казахстан председатель.
Таким образом формируется общий рынок численностью в 183 миллиона человек, усиливается интеграция по сравнению с интеграцией на уровне Таможенного союза. Союзные государства —Казахстан,РоссияиБеларусь, а такжеАрменияиКиргизия— обязуются гарантировать свободное перемещение товаров и услуг, капиталов и рабочей силы, а также осуществлять согласованную политику в энергетике, промышленности, сельском хозяйстве, транспорте.
Если феномен идентичности, как мы поняли выше, столь многозначен и преисполнен парадоксами, то уточнение «евразийская» идентичность только подливает масла в огонь. Что такое Евразия? Евразийство? Каковы шансы этого концепта в современной культурной и геополитической ситуации? Не привлекают ли нас снова фантомы? Какова мировоззренческая основа евразийства и возможно ли переосмысление учения в духе современной постмодернисткой стратегии, межкультурной коммуникации и глобализации? Есть ли смысл говорить ныне о евразийской интеграции, евразийской культуре и евразийской идентичности? Кажется понятным, что идея евразийства, которую вновь поднял на щит Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, призвана интегрировать нарушенное единство постсоветских государств, обнаружить, что их союз был не прихотью истории, но закономерным, обусловленным многовековым экономическим, культурным, социальным антропологическом взаимодействием. Ностальгия по былому единению тоже не однодневка, которую можно спешно залечить. Она вызвана тем, что евразийские народы прочно связаны общностью исторической судьбы. Идея евразийства содержит, безусловно, мощный интеграционный потенциал, призыв, доносящийся из глубины истории и отзывающийся эхом из грядущих времен. Но при всем этом идея вызывает усиленное сопротивление, более того, резкую полемику, саркастическую критику со стороны многих российских и казахстанских интеллектуалов. Первые недовольны, точнее, возмущены евразийским замыслом — оторвать Россию от просвещенной Европы и сблизить с темной, косной Азией. Полноте, рассуждают они; Россия еще со времен Рюриков страна евразийская, и незачем втягивать ее в азиатщину, где «пахнет кизяком и дымом кочевья». Россия связана с Европой духовно, это две половины единого христианского мира.
С казахстанской стороны тоже слышатся возмущенные голоса: не лучше ли распрощаться с исчерпавшей себя идеей и сосредоточиться на центральноазиатской интеграции? В пылу дискуссий употребляются сильные выражения, которые мы здесь предусмотрительно опустим. Что-то однако, очень серьезное кроется за евразийским концептом, коли так горячо и взволнованно обсуждается он с обеих сторон. Евразийство, и это общеизвестный факт, возникло в качестве учения, идеологии, общественного движения как реакция на два глобальных фактора мировой истории: большевистская революция и кризис культуры западного типа. При изучении евразийского концепта в большинстве случаев принимают во внимание первое и упускают из вида второе. В результате философский смысл евразийства и возможности трактовки евразийской идеи в современном социокультурном контексте оказываются утраченными. Я думаю, что концептуальное обновление евразийского концепта и темы евразийской идентичности с позиций сегодняшних требований и повесток дня предполагает целосткый анализ учения, который обнаружил бы прямые постмодернистские импликации и номадологические мотивы евразийства, вводящие его в современный социокультурной дискурс. Тезис может показаться надуманным, навеянным модными постмодернистскими пассажами. Но не будем торопиться с выводами.
Обращение к евразийским текстам подтвердит сказанное выше и обнаружит явный парадокс: Николай Трубецкой, признанный теоретик и лидер евразийства, начинает с критики европоцентризма Его мысли звучат рефреном идеям Данилевского и Шпенглера, но появились они совершенно независимо от них, если не считать зависимостью от общей потребности времени, поставившего на повестку дня переосмысление западной модели культуры, традиционного для Европы типа рациональности. Это общая для всех западных и русских мыслителей тема, заявленная уже Кьергегором и Ницше; критика логоцентризма, рацио-центризма и этноцентризма, поиски новых типов рациональности на путях сближения Запада с Востоком. Трубецкой выражает дух времени, обличая европоцентризм. Важно, что он не отвергает европейскую культуру как таковую и не пытается заменить прежнюю иерархическую структуру азиацентризмом. Его мысль исключительно постмодернистского настроя: отвержение всех и всяческих претензий на центр, т.е. децентризация всех и всяческих структур, кодов, метафизических моделей сознания, этнических идентично стей. То, что позже прозвучит со всей силой в постмодернистских студиях и даст мощный резонанс в современной культурной среде. Парадокс предобозначен. Разоблачая европейский этноцентризм, притягивая Россию к Азии, настаивая на евразийской сущности русских, Трубецкой высказывает идеи постевропейские (децентризация — одна из них), т.е. включается в поле притяжения европейской культуры. Его идеи касательно преобразований в лингвистике оказали решающее влияние на европейский пост-структурализм, в частности, на семиологию Ролана Барта, Тем самым, отвергая европоцентризм, Трубецкой работает во благо европейской культуры. И это еще раз доказывает, что никакой изоляционизм, замкнутая этническая или гражданская идентичность немыслимы в эпоху глобализации. Возникнув как реакция на большевизм и надежда противопоставить большевисткой идее другую, еще более фундаментальную и крупномасштабную идею, евразийство продумало иное основание интеграции и национальной идентичности. Народы, веками живившее на территории Евразии, имеют единую идентификационную структуру: это совместные евразийские ценности, общность исторической судьбы, .культурные, экономические и антропологические связи. Является ли эта процессуальная, исторически изменчвая евразийская идентичность межэтнической или скорее — межцивилизационной или, наконец, основанной на социально-политических, государственных параметрах? Видимо, можно говорить о различных модусах евразийской идентичности. Прежде всего, как показали евразийцы, в основе подобной идентичности лежит межэтническое взаимодействие. В этом смысле евразийскую идентичность можно трактовать как суперэтническую, И это — главная линия рассуждений и первых евразийцев, и Льва Гумилева. Но кроме того, евразийская идентичность может быть рассмотрена как межцивилизационная, если тюркская культурная среда и соответственно-славянская — будут истолкованы как самостоятельные цивилизации. Такой подход был осуществлен Гумилевым и разрабатывается в отечественной науке особенно заинтересованно последнее десятилетие.
Наконец, надо учесть и социально-экономические и политические параметры евразийской идентичности, поскольку в многовековой истории Евразии несколько раз было осуществлено объединение евразийских народов в государственное образование. Опыт Чингисхана, когда славяне двести лет жили в составе великой империи -только один из таких удачных примеров объединения Евразии. Евразийские теоретики, особенно Гумилев, основное внимание уделяли Евразии как суперэтносу, т.е. межэтническим основам евразийской идентичности. В современной ситуации этот подход кажется наиболее актуальным. На постсоветском пространстве евразийская идентичность имеет, прежде всего, межэтническое происхождение. Причем, в нескольких смыслах. Если брать независимый Казахстан, то евразийская идентичность значима и для внутренней политики, и для внешней политики Республики. Для внутренней, потому что доминирующими этносами Казахстана являются казахи и русские (тюрки и славяне). Их межэтническое взаимодействие составляет фундамент евразийской идентичности. В то же время, в Казахстане живет множество этносов, не входящих исторически в евразийскую зону — немцы, поляки, турки, армяне и другие. Поэтому общеказахстанская идентичность не совпадает в полной мере с евразийской идентичностью. В этом пункте требуется серьезная аналитическая работа, чтобы рассмотреть соотношение казахстанской и евразийской идентичностей, что обязательно вводит в тему межэтнической идентичности лидирующий мотив идентичности как согражданства.
Евразийская идентичность в Казахстане — не модус желаемого или должного, но обыденная, хотя и зачастую взрывоопасная реальность. В самом деле, если казах с раннего детства говорит на русском, так что русский язык, а значит и русская культура становятся для него родными, разве не репрезентирует он евразийскую идентичность? Или, наоборот, русский, впитавший с молоком матери казахский язык и казахскую культуру, так что они становятся для него родными, разве не являет он ярко выраженную евразийскую идентичность (таких русских правда, намного меньше, чем русскоговорящих казахов). Ведь именно язык — первый толкователь мира и среда герменевтического общения. Структура языка определяет тип ментальности, «лепит» архетипы коллективного бессознательного и даже определяет особенности социальных институтов.
Литература:
1. Вернадский Г.В. Евразийство: декларация, формулировка, тезисы. Прага. 1932 г.
2. Гумилев Л.Н. «Историко-философские сочинения князя Н.С. Трубецкого». Ленинград. 1990 г.
3. Гумилёв Л.Н. «Евразийская хроника». Лениград. 1989 г.
4. Гумилёв Л.Н. «Этногенез и биосфера земли». Ленинград. 1990 г.
5. Кофнер Ю.Ю. «Русская философия: Очерк классического евразийства». 2010 г. /http://www.mesoeurasia.org/archives/2915
6. Перова М. «Евразийство Назарбаева». 2011 г. /http://www.mesoeurasia.org/archives/3631
7. Савицкий П.Н. «Евразийство как историческая замысел». Прага.1927 г.
8. Савицкий П.Н. «Географические и геополитические основы Евразийства». Прага. 1933 г.
9. Трубецкой Н.С. «Исход к Востоку». Прага. 1921 г.
